Get Adobe Flash player
Купить новостройку с отделкой. Где купить однокомнатную квартиру в новостройке? Купить новостройку недорого. Оценка стоимости недвижимости. Какая рыночная оценка недвижимости? Принципы оценки недвижимости. Теплый пол своими руками. Как сделать теплый пол в доме. Монтаж водяного теплого пола. Не включается ноутбук. Скажите почему не включается ноутбук. Ноутбук включается и сразу выключается. Быстрый кредит наличными. Где быстро взять кредит без справок. Оформить быстрый кредит. Топ wow сервера. Где скачать последний клиент wow? Самый лучший сервера world of warcraft. Ленточная пилорама цена. Ленточная пилорама своими руками чертежи. Скачать чертежи ленточной пилорамы. Аренда квартир без посредников. Длительная аренда квартир без посредников и прочих. Аренда однокомнатной квартиры.
НОВОСТИ

Молодость

И вот Ленинград. 1955 год. Я поступила на отделение психологии философского факультета Ленинградского университета. И снова все сначала - новая страна, другой язык, вокруг никого своих нет.
  Ходила по улицам и все время себя щипала - не могла поверить, что все это наяву. Ленинград стал для меня сильным потрясением, удивительным открытием: театры, музеи, дома - все, как на картинках. Мне все казалось, что я в своем шахтерском поселке смотрю кино о том, как я приехала в Ленинград. И так длилось несколько месяцев! Пока я не поняла, что это мой город, моя Родина. Это не шахтерская провинция, не судетский городишко, затерянный в Польше, - это столица.
  Меня поселили в общежитии и я по привычке забилась в дальний угол комнаты. Одна старшекурсница-сибирячка издевалась надо мной: "Вы иностранцы, дармоеды, едите наш хлеб, а русский язык знать не хотите!" Я плакала по ночам в подушку, с неистовым рвением принялась за учебу. Первые полгода вообще ничего не понимала : «Капитал» Карла Маркса конспектировала со словарем и зубрила – иначе бы отправили обратно домой. Это было для меня хорошей школой выживания.
   Как-то приехала на каникулы домой, в Польшу, вижу, что мама вся в слезах, плачет: "Он  опять меня побил!"  Я была спортсменкой, накаченная, - взяла отчима за лацканы пиджака, подняла и говорю: " Если мама еще раз скажет, что Вы подняли на неё руку, будете иметь дело со мной!" Вскоре от мамы стали приходить радостные письма: "Он тебя боится!"
   В первые же дни после поступления в университет я записалась в хор польских студентов при университете, чтобы хоть как-то скрасить свое одиночество. А руководил этим хором студент Ленинградской консерватории Александр Броневицкий. Это была судьба – наша встреча. Он сразу обратил на меня внимание, так как я опоздала на первую же репетицию - проспала. Накануне допоздна занималась в библиотеке. Влетела в зал вся заспанная, в деревенских войлочных тапках, волосы собраны в пучок, лицо даже не успела умыть, не то что накрасить. Первое, что подумал Броневицкий, как потом выяснилось, - девушка всю ночь с кем-то гуляла. Спустя какое-то время на одной из репетиций он попросил задержаться. Я думаю, ну, наверное, ругать будет, я же привыкла, что меня всю жизнь ругают – во французской школе ругали, отчим всегда ругал. А он говорит – вы так хорошо поете, знаете много песен? Я говорю – много. Спойте. Ну, я ему давай петь, одну, вторую, третью. Ну и все, мы с ним подружились, я стала у него поставщиком репертуара для хора польских студентов. Потом он пригласил меня в ансамбль при консерватории. Это был студенческий ансамбль "Липка", в котором пели дирижеры-хоровики.
  А в новогоднюю ночь с 1955-го на 1956 год я впервые вышла на сцену консерватории, причем в старом зеленом свитере – в таких только на лыжах ходят, в коричневой юбке и стоптанных замшевых туфлях. Вышла на новогоднем балу дивчина из шахтерской глубинки, спела одну-единственную песню («Червоный автобус») и четырежды бисировала в эту сказочную карнавальную ночь. Это был фурор, которого Броневицкий не ожидал. В зале сидели профессура, педагоги по вокалу, которые тут же заметили: этой девочке надо заниматься на вокальном отделении, у нее редкий тембр. Люди мне поверили. А через три дня мной заинтересовалась фирма грамзаписи. Весь Ленинград говорил, что появилась какая-то Пьеха, которая поет басом. И пошло! Став солисткой ансамбля, я предложила дать ему название "Дружба", подчеркнув тем самым его интернациональный состав. Нас показывали во всех кинохрониках. У нас было множество концертов на студенческих вечерах. Но я еще года три себя только учительницей видела. Так и ездила: то в университет, то на репетицию ансамбля в консерваторию, то в хор польских студентов – и все на трамвайчике.
  Я уже выступала на сцене, но долго не представляла, что пение может быть профессией, я даже не волновалась перед выступлениями. Я с детства привыкла к тому, что песня всегда помогает в трудную минуту, поддерживает человека. Сама я пела повсюду: возле двери аудитории перед экзаменом, поднимаясь по лестнице в общежитие, просто шагая по улице. И мне казалось, что все зрители - это люди, которые точно также любят петь и поэтому меня всегда поймут. То, что это взаимопонимание нужно завоевывать, я поняла гораздо позднее, когда стала выступать на профессиональной эстраде.
  В составе ансамбля «Дружба» стала ездить с концертами. Начался новый этап моей жизни. Я училась быть артисткой. Ничто мне с неба не падало, никакая звездочка не упала в ладони. Все пришлось заслужить. А заслуживают трудом, поведением, отношением, участием в этой жизни. В те времена был очень жесткий естественный отбор. Тогда не было рекламы. Публика сама делала выводы, решала, что плохо, а что хорошо. Оставался на сцене только тот, кто запоминался публике. Единственной рекламой тогда была кинохроника. К примеру, в 1956 году Ефим Учитель, режиссер ленинградской студии документальных фильмов, работал над лентой "Мастера ленинградской эстрады". В нем принял участие и наш ансамбль "Дружба". Я пела две каких-то песни по-французски и одну по-польски - "Червоный автобус". Вот это и была самая настоящая реклама. Кстати, на эту песню потом сняли ролик, который стал первым советским киноклипом. Мы стояли в автобусе, раскачивались, делая вид, будто едем, а сзади мелькали огоньки. Так что, мы во многом обогнали свое время.
  Я всегда очень переживала и анализировала те замечания, которые Броневицкий делал мне по работе. Он был для меня учителем, и благодаря его требовательности я работала и делала все, чтобы он был доволен мною, а он меня постоянно ругал. Говорил мне: "Не пой по слогам!". Нужно было петь кантилены, соединять  все фразы в единый гармоничный поток. В один прекрасный день, помню, я вышла на сцену без всякого настроения – что-то случилось в университете. И после концерта Броневицкий мне сказал: «Если ты так будешь петь, то лучше никогда больше не пой!».
  Сначала ансамбль «Дружба» приняли с восторгом – все, что мы делали, было новым, неожиданным, это было как атака. И пока мы выступали как самодеятельные артисты - все шло гладко. Но стоило начать выступать от "Ленэстрады", как посыпалась критика. Слово "джаз" считалось тогда чуть ли не ругательным, и статьи о нас пестрели фразами такого рода: "Эту кабацкую певицу надо хорошенько выстирать по самое декольте", "Это подражание буржуазному джазу", "Нам не нужны микрофонные шептуны". Тут и чиновники от культуры опомнились, начали нас ругать и в 59-м вовсе дисквалифицировали. Многие тогда обо мне прямо говорили: год-два попоет и уйдет. Представьте, что все это обрушилось на двадцатилетнюю девушку, делавшую только еще первые шаги на профессиональной эстраде. Я плакала. Но не петь просто не могла.
  Только через два года появились первые выступления в прессе, где серьезные музыканты и музыковеды доказывали, что наше творчество - это новое молодежное направление в музыке. Газета "Трибуна люду" после написала:"Если Утесов и Шульженко открыли новые страницы в истории советской эстрады, то ансамбль "Дружба" и Эдита Пьеха сделали то же самое."
  «Если я тебя придумала, стань таким, как я хочу»... Это моя первая советская песня, благодаря которой меня заметили и откликнулись на мои выступления в прессе Дмитрий Кабалевский и Василий Соловьев-Седой. Василий Павлович, в частности, написал (цитирую): «Появилась на нашей эстраде артистка, которая воспринимает мир только ей присущим способом и это передает в своих песнях. Она ни на кого не похожа». Это я считаю огромным комплиментом и высокой оценкой... Я признательна Дмитрию Борисовичу Кабалевскому, который одним из первых оценил мое свободолюбие и самобытность, написав в одном из журналов, что "родилась певица, которая открывает на эстраде новую страницу после Клавдии Шульженко".
Но это было после. А тогда, в 1957 году, мы были первым вокально-инструментальным ансамблем, "Битлз" появился позднее. Учиться нам было не у кого. Все находили и придумывали сами.
  Много у меня было проблем с тем, что я иностранка. Ох, и намучилась я из-за своей принадлежности к другой стране. Я была невыездной. Я даже в Москву не могла выехать, не отметившись в ОВИРе. Приехав, должна была отметиться о прибытии, а уезжая из столицы, снова должна была поставить штамп, какого числа я выбыла. Только в 68-м году мне разрешили принять советское гражданство и вручили советский паспорт.
  На радио меня очень долго не записывали из-за моего акцента. Мои искренние поклонники не искали во мне иностранку. Им нравилось, что я была ни на кого не похожа. Это злопыхатели придумали, будто я бравирую акцентом и в целях рекламы нарочно коверкаю русский язык. Как я могла его коверкать, когда я его вообще не знала. Акцент был для меня жуткой проблемой. Я даже занималась с логопедом. Потом акцент стал где-то потихоньку растворяться, но он остался и по сей день, хотя я его не слышу.
  Мне никогда не нравились худсоветы и всякая прочая эстрадная официальщина. Впервые на нашей эстраде я стала ходить по сцене с микрофоном. Спускаться в зал, приглашать публику петь со мной… Юность работала на меня, детство во мне бурлило. Я сильная и всегда любила свободу. А тут, на сцене, мне приказывали стоять смирно. Мне же хотелось на сцене быть живой, а не просто стоять — вот и схватила микрофон, ни у кого не спросив разрешения. Сейчас такое в порядке вещей. Тогда же это воспринималось как новаторство и, прямо сказать, не везде встречало одобрение. Например, худсовет не разрешал нашему ансамблю "Дружба" петь "Шаланды, полные кефали". Эта песня была сделана в духе капустника. Один из артистов выходил в платье и изображал рыбачку Соню, а другой - моряка Костю. Они ходили по сцене, обнимались. Народ это очень хорошо принимал, но худсовету это казалось чуть ли не преступлением. Тогда на эстраде было принято неподвижно стоять перед микрофоном.
   Я ведь не просто так с публикой заговорила, а потому что волновалась. Должна была новую песню исполнить, а у меня ком в горле встал — вот и принялась ее комментировать, благо дар импровизации у меня от природы. Я - фантазерка: когда мама запирала меня одну, развлекалась тем, что придумывала себе какие-то образы. Поэтому и на сцене нужные слова легко находила.
   Перед песней я что-то начала говорить и успокоилась, а Роберт Рождественский удивился: «С-с-таруха (он заикался), ты что, в разговорники переквалифицировалась?». - «Нет, Роберт, я просто очень волнуюсь, а когда перекинусь с публикой парой слов, дрожь в коленках стихает»... Он почесал в затылке: «Может, ты и права». Потом эту эстафету у меня подхватили — сейчас все стараются что-то сказать.
  Александр Броневицкий не был продюсером, он был музыкантом. Он видел, какая я должна быть. Он слышал, как я должна петь и он меня всегда ругал. А я думала – лучше бы сказал, как делать! И стала просить друзей, чтобы меня из зала фотографировали, и потом все это анализировала. Я глядела на фотографии – ага, я сутулая… он говорил, что я горбатая. Ага, значит, надо так держать микрофон. Он говорил, что я как-то некрасиво иду, значит надо на это обратить внимание, – тогда же не было видеокамер. А потом я стала просить меня записывать на магнитофон – он говорил, что я не так пою. Я послушала, как я пою. В общем, я сама в себе копалась, чтобы найти подтверждение его словам. И тогда я уже вела борьбу с этим. Я даже записалась, помню, к педагогу, из Мариинского театра. И занималась с ним. Он мне объяснил, что есть диафрагма, что есть связочки. Я этого не знала, у меня природная постановка голоса. То есть, все, что я делаю, я делаю просто по зову Природы. Она сказала – надо, и я пела. А пела – потому что было хорошее настроение.
  Изучая свои фотографии, смотрела, что бы мне хотелось подправить в своей внешности, дорисовать. Я считала себя совершенно некрасивой. На сборных концертах, сидя рядом с профессиональными артистами, я смотрела как они рисовали себе глаза. Шаг за шагом потихонечку всему училась. Гримироваться меня научили немцы. Меня очень полюбили в Германии и приглашали туда более 30 раз и на телевидение, и с концертами. Немецкие гримеры трудились над моим лицом, а я все спрашивала: как это называется, зачем вы это делаете? Мне объясняли и даже, несмотря на свою расчетливость, дарили грим. Так я стала сама себе визажистом. Хотя визажист - это французское слово, я предпочитаю слово гример.
  Многое переняла от балерин: ходить так красиво, как они ходят. Ходить по сцене меня учила солистка Кировского театра Нинель Кургапкина.
  Мои друзья, балетная пара Алла Ким и Шалва Лаурий, всегда учили меня: "Уважай своих слушателей, не считай их виновными, если плохо аплодировали - значит это ты была не в форме". Отсюда родилась моя формула:"Публика не виновата, что меня плохо приняли. Виновата я." Они мне cказали : "Никогда не ходи по улице в концертных туфлях".
Побывав на концертах Любови Орловой и Клавдии Ивановны Шульженко, вдруг поняла, что артистка должна быть королевой на сцене. У меня не было дорогих платьев, но наряды отличались элегантностью. Я даже в шутку называла себя вешалкой, на которой хорошо смотрятся все мои платья.
  Я была, пожалуй, первой актрисой после Шульженко и Орловой, которые одевались только у профессиональных модельеров. Я очень благодарна Вячеславу Михайловичу Зайцеву, первому моему модельеру. В самом начале моих выступлений на сцене он помог создать свой стиль, манеру одеваться. Это он придумал мои "летящие" концертные платья. Моя любимая цветовая гамма - восточная: бирюзовый цвет, белый, розовый, сиреневый, изумрудный, лимонный.
  Так постепенно, день за днем, под чутким руководством Александра Броневицкого рождалась я как артистка.
VI Всемирный фестиваль молодежи и студентов в Москве сыграл переломную роль в моей судьбе. Тогда, в 1957 году, наш самодеятельный ансамбль завоевал золотую медаль. Это была не просто первая награда «Дружбы», но и путевка на профессиональную сцену, подтвердившая право быть артисткой.
  В начале 60-х годов ансамбль «Дружба» был хорошо известен не только в Советском Союзе, но и за рубежом: ГДР, Чехословакия, Болгария, Венгрия. В 1965 году я, первая из советских артистов, была приглашена для выступления в парижский концертный зал «Олимпия». Знаменитый зал «Олимпия» видел много триумфов, но этот был особенным. «Дочка шахтера северной Франции – звезда «Олимпии!», «Цветок, возросший из пепла войны». Гастроли длились сорок один день. Залы были всегда полными. Интерес был невероятным. Я много открывала для себя вновь. На эти первые гастроли в Париж я привезла кучу туалетов – с мехами, жемчугами. Директор-распорядитель на просмотре их все отверг: «Наша публика не любит, когда с ней соревнуются в роскоши. Ваше богатство – песня. Ею и блистайте…» И остановил выбор на простом белом платье. Еще я запомнила с тех пор, что чем беднее публика, тем больше она хочет, чтобы артист был одет ярче, богаче. И наоборот – чем богаче публика, тем проще надо быть одетым артисту. Директор «Олимпии» Бруно Кокатрикс и его супруга вежливо и корректно давали мне наставления.
  В 1969 году я вновь была приглашена на сцену парижской «Олимпии». На сей раз я вела на французском языке всю программу Ленинградского мюзик-холла. Кроме того, в программе были мои сольные номера. Именно тогда я впервые поняла, что могу выступать самостоятельно, без ансамбля «Дружба».
На IX Всемирном фестивале молодежи и студентов в Софии в 1968 году я была удостоена персональной награды – первой премии за исполнение песен протеста, а песня Оскара Фельцмана на стихи Роберта Рождественского «Огромное небо» в моем исполнении получила три золотых медали. Кстати, когда я собиралась на конкурс, советские чиновники от культуры говорили: «Она же иностранка! Она же не советская!» А тут я привезла такой комплект медалей, что мне дали звание заслуженной артистки РСФСР.
  Это было уже официальным признанием меня как артистки.
«Огромное небо». Именно эту балладу я считаю для себя главной, поскольку в моей судьбе она сыграла большую роль и принесла успех на Международном конкурсе в Софии в 1968-м. Мне даже задавали вопрос: «А вы что, побывали в авиакатастрофе?» Нет! Я просто могу отчетливо представить, что с людьми происходит, когда они вынуждены выбирать между жизнью и смертью.
  3 августа 1971 года не стало мамы. После смерти мамы отчим сильно болел, писал мне письма с просьбой прислать мамину золотую цепочку, колечко - я все выполняла. В одном из его писем была фраза, которую я запомнила на всю жизнь: "Только сильные умеют прощать". Грустно всё это ...
  Двадцать лет я выступала с ансамблем «Дружба» под руководством Александра Броневицкого, благодаря которому на советской эстраде появилась ни на кого не похожая артистка Эдита Пьеха. Время шло. Публика все больше ждала от меня чего-то нового. Рамки солистки ансамбля стали для меня тесны, я понимала, что там для меня уже нет продолжения. Личные взаимоотношения с А.Броневицким дали трещину и переросли в желание расстаться.
  30 июня 1976 года в Ялте состоялось мое заключительное выступление в составе ансамбля «Дружба». Я решила выступать самостоятельно.
  Еще на философском факультете я научилась понимать, что во всем, что бы ни происходило, виновата я. Не бывает плохой публики, не бывает плохого человека. Значит, ты его плохо разглядела. Я научилась оценивать себя со стороны, докапываться до своих ошибок. Ну, и научилась ценить хорошее. Я поняла, что смысл жизни в том, чтобы помнить именно хорошее. Благодаря этому ты становишься оптимистом, благодаря этому ты идешь по жизни с улыбкой, а не с унынием под гнетом неудач. Неудачи – вон! Их нет, - есть только удачи и впереди еще какая-то звездочка, которая говорит: иди ко мне, я тебе покажу дорогу дальше.
  Начиналась новая страница моей биографии.

На сайте

Сейчас 54 гостей онлайн
Нравится