Расставались мы Александром Броневицким трудно. Но я ничего не боялась, и это была не самоуверенность, а какой-то азарт. «Что со мной будет?» «Будете петь в кинотеатрах, перед сеансами, - отвечали мне. Я думала: «Хорошо, но пусть хоть объявляют: «Выступает Эдита Пьеха». И решилась.
  Когда я сказала, что ухожу, Сан Саныч не мог в это поверить и понять. «Без нас ты погибнешь!» - «Я не погибну, я буду!» Мы расставались, и это было страшно: он предсказывал, что я без него пропаду, стану никем… Его местью был полный разрыв творческих отношений. Я уже была достаточно опытной артисткой, чтобы выстоять самой. И знаете, ангел-хранитель обо мне позаботился... Едва мы расстались с Сан Санычем окончательно, распался аналогичный альянс в «Поющих гитарах»: Ирина Понаровская ушла от Григория Клеймица.
  Как только я приехала в Ленинград, раздался звонок от Григория Клеймица: «Я музыкант, окончил, как Шура Броневицкий, консерваторию и, надеюсь, могу быть Вам полезным. Вы меня примете?». Вскоре он уже стоял на пороге моей квартиры с букетом цветов. Я приняла его как посланца с неба!
  Пригласила к себе директора Ленконцерта. Не знаю даже, откуда у меня, абсолютно лишенной практической жилки, возникла такая мысль... «Кирилл Павлович, — поставила его в известность, — мой уход из «Дружбы» — дело решенное. Вы можете объявить музыкантам (я не имею такого права!), что если кто-то из них хочет уйти от Броневицкого, вы разрешаете?».
Девять человек из "Дружбы" ушли со мной и уже через три месяца адских репетиций мне и моему ансамблю аплодировали в Перми. Это были мои первые самостоятельные гастроли. На афише было написано «Эдита Пьеха и ее ансамбль». Музыкальным руководителем моего нового ансамбля стал Григорий Клеймиц.
  Мне помогло то, что у меня был опыт администраторской работы в "Дружбе", когда на мне лежали многие заботы. Я ходила к Министру культуры той поры Фурцевой выбивать аппаратуру для коллектива, деньги на костюмы, являлась на худсоветы и убеждала всех, что у нас замечательная программа. У меня был достаточный опыт: я могла зайти в кабинет большого чиновника и решать любые творческие или бытовые проблемы.
С Г.Клеймицем, первым после Броневицкого музыкальным руководителем ансамбля, мы занимались традиционной эстрадой. Мы с ним сработались, и альянс получился очень хороший: Клеймиц написал для меня не одну песню, делал замечательные аранжировки...
  Еще один музыкант — Владик Калле из города Колпино Ленинградской области. Когда-то 15-летним мальчишкой он принес мне песню «Каравелла»: «У тебя, так же, как и у меня, есть каравелла всех надежд» — молодежь приняла ее сразу. Потом он написал песню на стихи Марины Цветаевой, тогда еще запрещенной: «Я от горечи целую всех, кто молод и хорош...» Владик тоже работал в старой «Дружбе», ушел вместе со мной, и вдруг пришел ко мне и сказал, что восстановил для нового состава все аранжировки.
  И, все таки, я долгое время оставалась недовольна собой. Когда ушла из «Дружбы», можно сказать, потеряла себя. В какой-то момент вдруг с ужасом поняла, что живу только легендой о Пьехе. Публика ходит на мои концерты и думает: «Ну-ка, Пьеха, переоденься, спой что-нибудь, покажи, что ты еще есть…» Я долго искала новую Пьеху. Ошибалась, писала пластинки, и искала, искала…
  Когда Г.Клеймиц ушел в мюзик-холл, эстафету от него принял Юрий Цветков — один из музыкантов, которых Клеймиц мне подобрал, и я продолжала работать. Юрий Цветков делал интересные оркестровки, пытался «поднять», но тоже ничего не вышло. Не сдвинулось… Наверное, что-то главное должно было созреть во мне самой.
Семь лет я реставрировала машину, которая называется «артистка Пьеха». И вот наступило время, когда я снова ожила, стала встречаться с композиторами и поэтами.
  В поисках «новой» Пьехи, мне очень помогла песня Северина Краевского «Бал». Юрий Цветков услышал эту песню по радио в исполнении Марыли Родович, записал на магнитофон и показал мне. И вдруг я поняла – вот чего мне так не хватает, именно такой песни. Ведь для меня тогда мало писали, и Броневицкого не стало. «Бал»! Это была первая за семь лет моей самостоятельной работы настоящая удача! Именно «Бал» оказался новой точкой отсчета. Это было точно попадание, оно придало нужное ускорение,- и я оказалась в нужной Галактике, на своей орбите, на своей высоте. Приехав на гастроли в Варшаву, я рискнула спеть «Бал». Главный редактор музыкальных передач польского радио пришел ко мне после концерта и сказал: «Я принес вам цветы в знак признания того, что вы сумели спеть «Бал» иначе и, на мой взгляд, интереснее чем Родович». Дело в том, что стихи Агнешки Осецкой глубоки по смыслу и допускают разные трактования. По замыслу Родович, бал этот – последний в ее жизни. Мне же хотелось сказать песней: бал – это светлые минуты бытия, которые нам даны. Прожить их надо полно и достойно! Да здравствует бал нашей жизни! Так песня обрела свое второе рождение.
  И наконец сложился коллектив: музыканты, звукорежиссеры – прекрасные профессионалы, чувствующие требования времени.
Много лет я исполняла песню Александра Броневицкого на стихи Олега Милявского «Мама», написанную специально для меня. Ее любили слушатели, я охотно включала ее в свои концерты – трогательную песню о самом дорогом для каждого человеке, перед которым, однако, мы так часто бываем виноваты. Когда умерла мама, эта песня превратилась для меня в реквием, в балладу, гимн всем матерям... Да, есть вещи, которые до конца понимаешь, пережив.
  Для меня всегда было недосказанным мое детство и я с искренним чувством пою песню «Город детства». О том городе, в котором я не доиграла свои игры, где у меня не было куклы, где действительно было не так тепло, как, наверное, могло бы быть. Стихи к ней написал Роберт Рождественский после одной из наших встреч, когда я ему рассказала о своем детстве. Он очень точно передал мои ощущения.
  Однажды, готовясь к концерту, который был посвящен юбилею снятия ленинградской блокады, мы поздно вечером возвращались с репетиции домой. И вдруг на асфальте я увидела брошенный кем-то кусок хлеба. Я была потрясена – как такое может быть в городе, пережившем блокаду. Все во мне тогда взорвалось, и родились слова: "Те, кому хлеба того не хватало, на Пискаревском лежат... Черного, черствого, самого малого - они, даже мертвые, хлеба хотят..." Рассказала об этом ленинградскому поэту Палею и композитору Владиславу Успенскому. Буквально через сутки появилась новая песня. И уже через два дня, в концерте, я выразила свое отношение к подобному кощунству «Балладой о хлебе». Люди, перенесшие блокаду, плакали, не скрывая слез…
Есть еще одна песня, которая занимает особое место в моей творческой биографии. Это «Песня о Тане Савичевой». Я много лет прожила в Ленинграде, и, как многие ленинградцы, была уверена, что Таня Савичева похоронена на Пискаревском кладбище.
  В 1976 году, после моего ухода из «Дружбы», радиостанция «Юность», пригласила меня совершить поездку с концертами по студенческим строительным отрядам. По дороге в город Лукоянов Горьковской области (теперь Нижегородской) наша машина вдруг свернула с шоссе и остановилась у маленького сельского кладбища рабочего поселка Шатки, где, как оказалось, лежит моя землячка Таня Савичева. Девочка, чей блокадный дневник – десять лаконичных, но страшных своей горькой правдой страничек из записной книжки – стал на Нюрнбергском процессе одним из самых сильных обвинительных документов против фашизма. Я была потрясена этой внезапной встречей. Выяснилось, что Таня в 1943 году по «дороге жизни» через Ладожское озеро была вывезена сюда в детский дом. Нашлись архивы, нашлись люди, которые знали ее и помнили. Боже мой, что только не перечувствовала я в тот день у памятника Тане! Ведь мы с нею почти ровесницы… И здесь же у меня родились строчки «Моя землячка, Савичева Таня, прости, что не пришла к тебе с цветами…» Но я дала себе слово, что обязательно вернусь сюда еще раз.
Поэт Виктор Гин оставил эти строки в тексте песни о Тане, а композитор Евгений Дога написал музыку. Уже через два месяца премьера песни состоялась на Центральном телевидении. А потом пришло приглашение из Шатков.
  Люди не только из поселка, но из многих окрестных деревень собрались на огромной поляне, которая стала вдруг тесной. Там и проходил этот необычный концерт-реквием, концерт-благодарность. В годы войны горьковская земля приютила тысячи ленинградских ребятишек, вывезенных сюда из осажденного города. И потому самые почетные места в первых рядах были выделены тем, кто выхаживал маленьких блокадников, тем, кто уже много лет спустя взял на себя немалый труд восстановить трагическую историю Таниной жизни.
  После концерта я обратилась к собравшимся с предложением начать сбор средств на строительство в Шатках памятника Тане Савичевой и всем детям войны, разделившим ее судьбу. Первым взносом был сбор от моего концерта. А сама инициатива, горячо подхваченная молодежью, переросла во Всесоюзную акцию по сбору средств на строительство мемориала.
Я выступала много в разных странах, где стояли наши войска. Трижды была в Афганистане.
  В 1979 году, впервые приехав в Афганистан, я была первой, кто познакомил афганцев с современной советской песней. Афганский зритель необыкновенно гостеприимен, сердечен, искренне любит и ценит музыку. Афганцы, традиционно воспитанные на национальной музыкальной культуре, удивительно живо и тонко воспринимают эстрадный жанр. Эстрадная музыка там достаточно хорошо известна, хотя надо признать, что первенствует музыка индийская. У нас в программе были песни на языках дари и пушту. Удивительно, но в одной из индийских песен, услышанных там, я узнала отчетливую мелодию "Амурских волн".
Концерты проходили при переполненных залах. Были выступления в Доме культуры профсоюзов, Кабульском политехническом институте, в прекрасном зале театра "Кабул Нандари", в Доме советской науки и культуры. Давали концерты в микрорайоне, где живут наши специалисты. Клуб заполнялся настолько, что прохода к сцене не было, и ящики с инструментами, с осветительной и звуковой аппаратурой передавали из рук в руки над головами. Хотя на город спустился вечер, жара в зале стояла невыносимая. Я предложила переместиться на улицу. Мне ответили: нельзя, «балуются» ракетными снарядами, постреливают...
  Но главным событием были, конечно же, выступления перед нашими солдатами, в военных гарнизонах и госпиталях. Выступления там порой доводили меня до слез. Самый особенный концерт был в Кандагаре. Мы жили на территории воинского гарнизона, и кто-то из музыкантов поймал на приемнике волну переговоров вертолетчиков. Оказалось, что прямо рядом с нами горел в небе вертолет. Тут же - взрыв, лопасти врезались в землю, погибли демобилизованные солдаты, летевшие домой. Это случилось за час или два до концерта. Я иду на сцену, а меня всю колотит, сил никаких. И публика сидит как каменная. Но подходит генерал, командир гарнизона, и говорит: "Спойте "Огромное небо". У меня слезы градом, говорю: "Я не смогу!" А он налил полстакана коньяка, приказал выпить, говорит: "Война есть война". Я вышла на сцену, лишь сказав, что песня посвящается погибшим вертолетчикам. Это было, пожалуй, лучшее исполнение той песни. Зал плакал. Потом стояла мертвая тишина, и все встали... Я об этом и сейчас не могу спокойно вспоминать - мурашки бегут по спине.
  Мне довелось петь в Карнеги-холле в 1985 году по приглашению общества «Родина», соотечественники организовали мое выступление, там мы были с Женей Мартыновым. Успех был грандиозный.
  За свою жизнь на сцене я спела где-то более 500 песен. И не все изданы, что-то записано на радио, что-то устарело. И поэтому я пытаюсь воскрешать и давать новую жизнь тем замечательным песням, которым я не придала в свое время большого значения.
Более сорока лет в моем репертуаре «Песня о нашем соседе». Вся Куба танцевала под эту песню, Германия пела ее по-немецки, Польша — по-польски. Правда, французы сказали: «Мы не любим танцевальные песни», им больше нравились мои песни в другом ритме. Например, песня о Ленинграде, где есть такие слова: «Ночь плывет над Невой, только мне не до сна»… Во Франции эта композиция снискала большую популярность. Что касается Афганистана, то местная пресса написала обо мне: «Первая советская ханум, которая понравилась нам!»
  На Кубе выступала восемь раз, получив там титул «Госпожа песня». В странах Латинской Америки. Я была первой российской артисткой в Боливии, в Лапасе - на высоте 2,5 тысячи метров над уровнем моря, я выступала там для боливийцев. Даже министр культуры подарил мне шикарное пончо из шерсти ламы. Мы были первыми советскими людьми, которые ступили на землю Гондураса.
  Я ничего не придумывала про себя никогда. С тех пор, как я впервые вышла на сцену, прошло много лет. Я была удостоена многих наград и почетный званий, в том числе высокого звания «Народная артистка СССР». А в 1994 году меня удостоили звания «Почетный гражданин России».
  55 лет я живу в Ленинграде – Санкт-Петербурге. Этот город стал моей второй Родиной. Действительно, мне бывает до боли приятно, когда говорят: ну вот, Исаакиевский, Медный всадник, Эрмитаж и Эдита Пьеха – это же символы Ленинграда. Я говорю: перестаньте, это слишком далеко. А так я иду по любимому городу, люди всегда смотрят: вот Эдита Станиславовна. Мне приятно, я как родная стала. Есть у меня такая песня «Я как невеста с тобою помолвлена. Всюду с тобой, наяву и во сне». Для меня любимые места – это, конечно, Ростральные колонны. Там неподалеку, через мост стояло общежитие, в котором я жила. Мне очень нравится, конечно, Исаакиевский. Я читала огромную книгу Измайловой про Монферрана и про Исаакий. И, конечно, Эрмитаж. Я там неоднократно бывала, но, к сожалению, маловато. Я думаю, у меня еще есть время там бывать. Ну, и Невский проспект. Когда я его впервые узнала, на нем было очень мало машин и совсем немного людей.
Все, кто любят мои песни и в том числе меня, знают, что у меня уже более 15 лет существует традиция - концерт в день рождения. Афиша гласит: «В день рождения вместе с вами». Мне это очень близко сердцу. Потому что люди, которые любят мои песни – самые близкие для меня.
  На один из концертов, в мой день рождения, первый мэр нашего города Анатолий Собчак пришел с букетом цветов и специальным дипломом для меня: «Мы считаем, что Вы - Королева песни нашего города!» Этот титул очень дорог для меня.
  Когда исполнилось 25 лет моим выступлениям на сцене, я придумала программу «25 лет на сцене Эдита Пьеха». С этой идеей пришла к директору Ленконцерта. Мне говорят: «Где вы живете, в какой стране? Какой юбилей? Какие 25 лет? Вы кто? Вы эстрадная артистка, ну и работайте себе на здоровье?» Я говорю: «Нет, Кирилл Павлович, вы, пожалуйста, мне не запрещайте. Будет такой концерт». – «Не будет. Я в горкоме доложу о вашем бреде». Я говорю: «Докладывайте». Действительно, меня вызывают в горком. «Я 25 лет пою в этом городе для своей публики. Почему я не могу выступить и сказать, что я 25 лет уже выступаю?» Меня вызывают: «Ну что, я наслышан о вашей мании величия. 25 лет – юбилей. Ну и что вы этим хотите сказать?» Я говорю: «Вы неправильно поняли. Будет концерт, который будет называться «Творческий отчет перед трудящимися Ленинграда за 25 лет выступлений». – «Это меняет смысл».
Прошло много лет и такие концерты стали доброй традицией на нашей эстраде.
Свой столетний юбилей (60 лет по жизни и 40 лет на сцене) я отметила традиционным концертом, но состоялся он на Дворцовой площади Санкт-Петербурга – впервые в истории города.
  И еще одна многолетняя традиция – это концерт в БКЗ «Октябрьский» перед Новым годом.
«Привет, 21 век!» - концертом под таким названием я открыла себе дорогу в 21-й век. Это был своего рода творческий отчет за ушедший 20-й век и приветствие новому веку - с большими надеждами. Он прошел в ГКЗ «Россия» в Москве. Я долго готовилась, подбирала песни. В программу вошли как хорошо знакомые моим слушателям песни, так и новые, написанные на рубеже веков.    Этим своим концертом я перекинула мостик из одного века в другой, что было очень хорошо воспринято публикой.
В 2007 году я сдала очередной экзамен – в БКЗ «Октябрьский» и на Дворцовой площади состоялись большие концерты, посвященные моему 50-летию на сцене. Они дали старт юбилейному туру, а 16 февраля 2008 года состоялся долгожданный концерт в Государственном Кремлевском дворце.
  19 марта 2010 года я вышла на главную сцену страны с программой «Здравствуйте!».
Я была и остаюсь исполнительницей песен в классическом смысле слова. Песен с большой буквы, потому что песня для меня - это стихи плюс музыка. Сейчас, конечно, акценты изменились - музыка плюс слова, или текст, как говорят. Для меня же это по-прежнему стихи плюс музыка и, конечно, хорошая огранка, аранжировка. Получаются песни-картинки, песни-баллады, каждая - как рассказ. Мои песни - это песни-переживания. Переживания каждого из вас, - о каждом из вас. О нас вместе.
В этом году мой двойной юбилей: 55 лет на сцене и моё 75-летие я встретила на сцене БКЗ"Октябрьский".
"Песня - жизнь моя!" - это для меня не только название юбилейного концерта!
Пока есть вы – мои слушатели, буду и я – ваша Эдита Пьеха!
Так что - до новых встреч, до новых песен!