Дню Победы посвящается
Екатерина Шантгай
ВЕСНА СОРОК ВТОРОГО
Как верное спасение желанна,
С лицом, хранящим отсветы боев,
Пришла пора предутренних туманов
И увлажненных Балтикой ветров.
Пришла, ломая зимнюю блокаду,
Пронзительно счастливая. И шли
Дожди – звенящим вешним звездопадом
Над грудью обескровленной земли.
А по утрам, срывая с неба полог
По-зимнему простуженных ночей,
Грядущий полдень восставал, как подвиг,
В органном громе солнечных лучей,
И серый лед шуршал, мосты качая,
И кто-то видел первого грача,
И колокольчик первого трамвая
На перекрестках весело бренчал.
ЕВГЕНИЮ КЛЯЧКИНУ
Блокадным детям книксенов не надо,
Друг перед другом никаких прикрас,
Ведь мы на перекрестках Ленинграда
Единоверца узнаем «на раз»!
Нам седина – не старости примета,
А мудрости – глубокой и живой,
И кто посмел сказать, что в наши лета
Не чувствами живут, а головой?
Все силы отрицанию старенья,
И в каждом слове, в каждом деле – страсть!
Наверно, моложавость поколенья
И нам с тобой, мой друг, передалась,
Влюбленности неистовая сила
Заносит нас на виражах крутых,
В нас память воли к жизни не убила,
И мы не отстаем от молодых!
Пускай, едва знакомы и не рядом,
А все равно – родные и свои.
Блокадным детям книксенов не надо,
Они – из той, одной на всех семьи…
ВАГОНЫ
Вагоны, вагоны, зеленые звенья печали,
Кого вы качали? Кого вы навеки умчали?
В дождях говорливых, в дымах и разрывах шрапнели
Кого вы укрыли? Кого вы укрыть не сумели?
А кто же вас вспомнит? А кто вас, родные, забудет?
Вагоны, вагоны, кого-то сегодня не будет,
И стуки на стыках, и тяжкие стоны от боли,
И губы застыли, и выжжено чистое поле.
Вагоны, вагоны… Примета вокзальной разлуки,
Над мокрым перроном взметнулись прощальные руки,
Упорно, бессонно на линию фронта ночами
Бегут эшелоны – солдатский мешок за плечами.
Вагоны, вагоны (послушай, – все глуше и глуше!)
Стуча потаенно, давно превратились в теплушки,
Где тайная песня, где лица безусы и юны.
… И теплые рельсы дрожат под рукою, как струны…
БАЛЛАДА О НЕЗРЯЧЕМ
«Я восхищаюсь мужеством слепых…»
Вяч. Кузнецов
Примет неотвратимого старенья
Не вижу я в засиженном трюмо,
Я – человек, ослепший от раненья,
Не в переносном смысле, а в прямом.
Я молод был, и (совесть в том порукой!)
Сначала было очень тяжело.
А жизнь звала и запахом, и звуком,
Морозом или солнечным теплом,
А жизнь была единственной на свете
И диктовала действенный режим!
Потеря зренья – не подобна смерти,
Я понял это и остался жить,
Преодолел бессилье и безволье,
И с этого решающего дня
Огромный мир, неведомый дотоле,
Обрушился лавиной на меня! –
Я выхожу на улицу и слышу,
Как подо льдом волнуется река,
Шуршанье снега талого на крыше,
Упругий рост упрямого ростка
Я ощущаю мир совсем иначе,
А, может быть, яснее с этих пор,
И неизвестно, кто из нас богаче,
Вы – видящие, или я – слепой!
Бывало и темно, и одиноко,
Но если там, в бушующем огне,
Я не сберег ее – зеницу ока,
То, значит, было что-то поважней!
И вовсе нет для жалости резона,
Прошу не замечать моей беды!
… Жаль, не могу услышать горизонта
И ласково потрогать свет звезды…
ВЕТЕРАН
«Мы воду пьем, кто из стакана,
А кто – припав к струе устами…»
Из поэзии 60-х
Он из стакана воду пил.
Не потому, что не любил
Весенних струй игру живую,
Не потому, что страсть земную
Души он разумом смирил,
Не потому, что птичья песнь
Его не трогала нимало,
Не потому, что не хватало
Желанья, или было лень
Дойти до мшистых берегов,
Склониться, опустить ладони
И зачерпнуть воды бездонной,
И пить, и пить…
Он был готов
Остаток дней отдать за это.
Он вспоминал:
в тот день пекло
И жарко разгоралось лето,
Шел бой за русское село.
Он полз к ручью сквозь дымный смрад –
За метром метр по дну оврага,
Овраг простреливался с фланга,
И враг стрелял не наугад.
Стонал комбат сквозь гром и вой.
Невероятно изувечен,
Он тихо бредил Черной речкой,
Ее светящейся водой,
За нею надо доползти,
Обратно двигаться с опаской,
Чтоб воду не пролить из каски,
Во что б ни стало – донести.
Вот берег, и не видно дна,
И сразу гул глухой и грозный,
И кто-то звонко крикнул:
– Воздух! –
И взрыв,
и тьма,
и тишина…
И в этой тихой темноте
За годом год и раз за разом
Он повторяет, что обязан
Прийти к намеченной черте.
А вдоль оврага пушки бьют,
От пороха чернеют лица,
И влага светлая струится,
И он опять ползет к ручью,
Ползет по выжженной траве,
Ползет упрямо, молчаливо,
И, как тогда, грохочут взрывы
В седой усталой голове…
ДЕНЬ ПОБЕДЫ
Опять над миром реют флаги
Незабываемых побед,
И достают солдаты фляги
Ушедших лет, военных лет.
Побиты фляги и помяты,
У многих неказистый вид,
Но каждой вмятиной солдату
О прошлом фляжка говорит.
Вот эта – переход был труден,
А это – тяжкие бои…
Мы их перечислять не будем,
Они у каждого свои.
Дым городов и гарь селений
Впились в железные бока,
Живая память поколенья
На фляжках и на котелках.
В них наливали спирт и брагу,
Их мыли в лужах и ручьях,
И чокнуться с такою флягой
Большая честь, мои друзья! –
Не для веселья, а во здравье
За ту далекую весну,
За Звезды – памяти и славы,
За дом, за хлеб, за тишину!